Эта фраза — не просто метафора. Она отражает суть преемственности в науке, когда каждое новое достижение рождается на фундаменте идей и опыта предшественников. В истории медицины этот процесс особенно ярок: от выдающихся школ и учёных прошлого напрямую зависит развитие научной мысли, качество клинического мышления и уровень подготовки врачей будущего.

Именно на этом перекрестке традиций и новаторства в 1943 году был основан Рязанский медицинский институт. Хотя формально это было перемещение факультета из Москвы, на деле создавался новый вуз с нуля — с новым коллективом, инфраструктурой и, что особенно важно, с научной основой, вобравшей в себя наследие лучших отечественных школ.

ДНК института: неврология, терапия, хирургия
Первым директором РМИ стал Ефим Никифорович Ковалев — невролог, воспитанник школы Михаила Павловича Никитина, ученика самого Бехтерева. Ковалев не просто администрировал вуз — он воплощал традиции клинической неврологии, заложенные его учителем.

Заместителем по науке и учебной работе стал профессор Александр Альфонсович Герке — представитель терапевтической школы Дмитрия Дмитриевича Плетнева, чьи взгляды на кардиологию легли в основу множества трудов Герке. Среди них — описанный в справочниках «симптом Герке» при перикардите.

Профессор Яков Ефимович Шапиро, заведующий кафедрой факультетской терапии, соединял в себе наследие сразу трёх терапевтических школ — Гаусмана, Бурмина и Мясникова. Его влияние на становление терапевтической мысли в вузе сложно переоценить.

Кардиология и внутренние болезни продолжили развиваться благодаря Лазарю Израилевичу Фогельсону, одному из первых в СССР исследователей электрокардиографии. Его научные корни — в школах Плетнева и Зеленина.

Преемственность поколений
Среди значимых фигур РМИ — Израиль Борисович Лихциер, ученик Зеленина, исследовавший легочное сердце и гипертонию. Его вклад — это продолжение московской терапевтической школы на рязанской земле. С ним связан и переход от столичной к провинциальной, но не менее мощной научной работе.

В истории института присутствует и школа Мирона Семёновича Вовси — выдающегося терапевта, главного терапевта Красной Армии. Его ученик Александр Андреевич Низов преподавал в Рязани, оставив после себя не только научное наследие, но и врачебную династию.

Гастроэнтерология в РМИ развивалась под влиянием Мануила Исааковича Певзнера — основателя советской диетологии и системы лечебных столов. Его ученик Александр Михайлович Ногаллер преподавал в Рязани и внёс вклад в изучение пищевой аллергии и заболеваний печени.

Хирургические школы: преемственность через практику
Плеяду клинических хирургов открывает профессор Илья Львович Фаерман, ученик Богораза, основателя отечественной трансплантологии. Следом — профессор Владимир Александрович Жмур, воспитанник школ Бакулева, Оппеля и Спасокукоцкого, впервые в СССР выполнивший радикальную операцию при аневризме аорты.

Профессор Борис Павлович Кириллов, ученик А.Т. Лидского, внёс вклад в военно-полевую хирургию. Михаил Аркадьевич Егоров продолжил традиции «совести русской хирургии» — Алексея Васильевича Мартынова.

Клиницисты того времени передавали не только знания, но и стиль мышления, врачебные принципы, этику профессии. Каждый из них стал звеном в цепи преемственности, благодаря которой институт обрел лицо, традиции и научную индивидуальность.
История научных школ — это не только цепочка имен и достижений. Это история врачей и учителей, формировавших мышление будущих поколений. Однако сегодня, в эпоху мультидисциплинарных команд, цифровой медицины и новых форм научной коммуникации, понятие «клиническая школа» трансформируется. Мы наблюдаем переход к новым форматам — возможно, более гибким, но менее персонифицированным.

И всё же, оглядываясь назад, мы ясно видим: становление Рязанского медицинского института стало возможным только потому, что он вырос на прочном фундаменте традиций, заложенных научными школами XX века. А значит, мы и правда стоим на плечах гигантов.